Творческий путь художника из Пионерского Ирины Павловой необычен и витиеват. После окончания художественного училища она перепробовала много разных профессий, в том числе далеких от творчества. И только через двадцать с лишним лет вернулась к живописи — стремительно и ярко: уже через год открылась ее первая персональная выставка в музее «Рантава». Но не только краски и холсты снова вошли в ее жизнь, чуть раньше Ирина Павлова начала писать рассказы и повести, которые, по ее признанию, всегда звучали в голове, но не было времени их записать.

Сегодня она работает писателем в детском журнале «Мурр+», участвует в литературных конкурсах, дорабатывает картины, которые ждали ее больше двух десятков лет, и пишет новые. После открытия выставки Ирина Павлова рассказала музею «Рантава» о творческом пути и о своих верных спутниках — музе и улитках.

— Ирина, с чего началась любовь к рисованию? Когда вы решили стать художником?

— Я родилась с этим. Рассказывают, что, как только я начала вставать над люлькой, я уже рисовала на стене соской. Не могу вспомнить, когда все началось.

— Сложно было идти в этом направлении или для вас с детства дорога в искусство была открыта? Все-таки вы родились и выросли в городке, скажем так, далеком от творчества.

— У каждого художника много преград. Кроме художественных талантов, у меня в детстве был, например, математический дар: в шесть лет я могла в уме умножать многозначные числа, развлекая гостей. Но не было возможности это развивать, поэтому все сошло на нет.

— Вам не было тесно в Пионерском с вашими талантами?

— Было грустно. Когда я училась в школе, сносили такие красивые дома, «чтобы стереть фашистское гнездо с лица планеты». Я не понимала, как можно уничтожать такую красоту. А когда закрыли порт, мне казалось, что город погибнет. Я только сейчас полюбила Пионерский.

vyastavka-v-muzee-rantava-irina-pavlova

— У вас такие разноплановые работы, в разных жанрах. Это поиск себя или желание выразить себя по-разному?

— Дело в том, что в свое время я предала профессию, занималась всякой ерундой. Нужно было выживать. Шила, вязала, продавала цветы в магазинах, работала в санатории — было не до творчества. И все время думала: «Завтра я вернусь». Ничего не выбрасывала. Все лежало на антресолях: и этюдник, и засохшая палитра. Думала, что вот этим утром я обязательно продолжу писать, а «это утро» наступило только через несколько десятков лет. Столько времени потратила впустую. На суету, на скучную работу.

— Но одно время вы же и иконы для церкви писали, и флористикой занимались, и сувениры делали. Эти занятия повлияли на вас как на художника?

— Скорее наоборот: я все время помню, что я художник. Чем бы я ни занималась, все время учитываю законы композиции, гармонии.

— Вы говорили, что не писали несколько десятков лет, но картины, представленные на выставке, выглядят актуально для наших дней. Вы выбирали картины для выставки, готовили новые?

— Не выбирала. Достала те, что лежали на антресолях, смахнула пыль (улыбается). У картин нет точки финиша. Художник может их дополнять через десятилетия, детализировать до бесконечности. Только он знает, когда конец, только ему решать, когда остановиться. Несмотря на то что я не писала все эти годы, я сумела развиться, вырасти. Я посмотрела на свои картины современными глазами, увидела много недочетов. И начала исправлять, переписывать, дописывать брошенные на середине картины. Дополнила, обновила, осовременила, освежила.

— Вы сейчас всеми картинами довольны или хотели бы доработать?

— Я бы не сказала, что довольна: в любой момент могу посмотреть на картину и начать переписывать.

— Как вы выбираете темы для картин?

— Наверно, они меня выбирают, как-то сами складываются. Когда я пишу стихи, я ничего не придумываю, а просто слышу голос и записываю. И тут то же самое: вижу и сразу зарисовываю.

— У вас в большей степени натюрморты, а пейзажей мало. Почему?

— Я бы увлеклась пейзажем, если бы не нужно было ходить на этюды. У меня нет машины, а надо куда-то ехать, тащить этюдник, который с красками весит 10 килограммов. Зимой краски за 15 минут застывают, ничего толком не напишешь. Если бы меня кто-то отвозил… Художники прячутся в машине, пока краски отогреваются, потом снова пишут. Я думала найти места для этюдов поблизости. Ездила на велосипеде, искала. Раньше такие красивые закаты были, поля люпинов, а сейчас куда ни посмотришь, везде дороги, мосты, дом на доме. Все панорамы исчезли, заката не видно, люпина нет. Поэтому пишу натюрморты.

— Натюрморты вы пишете с натуры?

— С натуры, но ее подобрать надо. Когда приходит в голову композиция с гранатом, я отправляюсь в супермаркет. Для меня натюрморты — это игра. Я складываю их сама как хочу, вкладываю смысл какой хочу. Это ведь обычные предметы из магазина, но я заставляю их говорить. У меня есть даже закодированные работы. Например, натюрморт с телефоном.

telefon-kartina-irina-pavlova

Натюрморт с телефоном, фото с выставки в музее «Рантава»

— На одной из картин — дама с улиткой. Это автопортрет?

— Часть картины я написала о-о-очень давно и без улитки — я про них тогда и не слышала. Улитку добавила недавно.

— Улитки — ваши спутницы и на прогулках, и даже на открытии выставки. Почему улитки?

— Потому что я влюблена в улиток. Я была кошатницей, но, когда познакомилась с улитками, поняла, что милее зверушек нет. У меня их шесть, и все разные по характеру, у них очень богатая мимика. Они строят такие рожицы — ни одна кошка так не сможет. Ученые выяснили, что у них интеллект и эмоции на уровне крыс. Это такие инопланетяне на Земле.

dama-s-ulitkoy-irina-pavlova

Фото картины «Девушка с улиткой»

— Если бы у вас была возможность встретиться с кем-то из великих художников, поучиться у них, побеседовать, кого бы выбрали?

— Я бы с Дали, наверно, встретилась. Мало того, что он сам по себе был чудак, да еще у него такие работы необычные!

— Но в ваших работах нет отголосков Сальвадора Дали, хотя «Грезы орхидеи» написаны несколько в сюрреалистической манере.

— Я вовсе не стараюсь писать в его манере, мне просто было бы интересно с ним встретиться как с личностью, посмотреть его работы и мастерскую, пообщаться.

son-orhideii-irina-pavlova

Картина Ирины Павловой «Грезы орхидеи» (фото с выставки)

— Вы сказали, что пишете стихи, этот талант тоже с детства?

— Стихи совсем недавно появились. Я не понимала стихов, не признавала их, думала: «Почему то же самое нельзя сказать прозой?» Правда, у нас в школе была потрясающая учительница русского языка и литературы. Она могла нам целый урок читать стихи и так артистично это делала! Мы слушали, затаив дыхание. В моем восприятии только она и имела право читать стихи. Может, Нина Яковлевна и зародила во мне искорку, которая разгорелась через годы.

Писать я начала с рассказов. Я слышала всегда голоса, которые рассказывали мне истории, а друзья говорили: «Пиши, вдруг писателем будешь». Но я отмахивалась, говорила, что мне некогда, надо жить реальной жизнью, вот когда выйду на пенсию, появится время… А рассказы все продолжали звучать. И когда время появилось, я решила их записать. Пришла с ними в «Звонницу», а там надо было читать стихи. Не ходить же туда просто так! И через месяц, на следующую встречу, я пришла со стихами. Просто сказала своей музе: «Давай то же самое, но в рифму, пожалуйста» (смеется).

— Что вас вдохновляет на творчество?

— Все красивое. Природа, музыка, подсмотренная сценка. Да и некрасивое тоже, но цепляющее. Нельзя высасывать рассказ или стих из пальца, получится натужно. Ко мне должна спуститься история — я просто ее записываю. Соответственно, все упреки и критика тоже не ко мне (смеется). Однажды иду, смотрю — большая куча нарубленного грецкого ореха, как пионерский костер. В наших-то краях! Я мечтаю иметь такое дерево столько лет. А тут! Я страшно возмутилась. И в этот момент зазвучал голос, и получилась подростковая повесть про юношу из Милана 17 века, ученика художника, и девушку из наших дней, которая учится в художественном училище, они встречаются во времени. Это все звучало так ясно! И я видела базарную площадь в Милане, хотя никогда там не была, костюмы и лица людей того века…

— А вы не пробовали рисовать по своим рассказам?

— Еще нет, это высший пилотаж, потому что трудно удержать картинку в голове. Когда ты рисуешь из головы, должна быть очень большая насмотренность, а у меня время в этом отношении упущено. Надо очень много тренироваться, чтобы образ не утекал, не развеивался, чтобы получалось так, как задумано.

— Ирина, какие у вас творческие планы?

— Планов не строю, не знаю, куда меня может еще занести. Я мечтала быть музыкантом, в голове звучали мелодии, но я не могла их записать. А сейчас уже нет такого сильного желания. А еще я люблю театр, представляете? Я понимаю, что в сутках 24 часа, и если заниматься музыкой, к примеру, то нужно уходить туда с головой. Придется уделять меньше времени живописи или пожертвовать стихами, а это для меня сейчас важно.

Беседовали Светлана Кравцова и Валентина Пастернак
Текст: Светлана Кравцова, Probaltiku.ru

Понравилась статья? Тогда, пожалуйста, нажмите на кнопку и расскажите о ней другим. Спасибо!